ТРИ СМЕРТИ НИКОЛАЯ ШМИТА
В судьбе этого молодого человека, прожившего всего 23 года, переплелись большая политика и большие деньги, вера в высокие идеалы и низкая алчность, любовь и обман, совестливость и подлость. Он внезапно и страшно погиб при загадочных обстоятельствах, затем его деньгами расчетливо воспользовались люди, ради которых он рисковал жизнью, и в конце концов о нем просто забыли – как и о большинстве его современников-революционеров. А завершилась эта история в Москве ровно 100 лет назад.
СПАСАЯ СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС
Родившемуся
в декабре 1883 года Николаю Павловичу Шмиту посчастливилось
оказаться наследником двух семей богатейших московских
фабрикантов. Его прадед по отцу, уроженец Риги Матвей
Шмит обосновался в Москве в 1817 году, построив у Арбатской
площади мебельную фабрику и быстро разбогатев в разгар
строительного бума, охватившего Москву после пожара
1812 года.
В 1850-х гг. в России началось железнодорожное строительство,
и сын Матвея Шмита, путейский инженер Александр Шмит,
добился для семейной фирмы подрядов на изготовление
мебели для вокзалов на железной дороге между Санкт-Петербургом
и Москвой. Тогда же Шмит-2-й добавил к названию предприятия
почетное наименование: «Поставщик Двора Его Императорского
Величества».
Сын инженера Шмита Павел Александрович в начале 1880-х
гг. женился на наследнице богатейшей старообрядческой
семьи Морозовых – Вере Викуловне. На приданое невесты,
полученное от ее отца-миллионщика, владевшего ткацкими
мануфактурами в Московской и Тверской губерниях, Шмит-3-й
к 1883 году отстроил новые фабричные корпуса и личный
двухэтажный особняк на Пресне, тогдашней московской
окраине, между улицами Нижняя Прудовая (ныне Дружинниковская)
и Нижняя Пресненская (ныне Рочдельская).
До конца XIX столетия семейные и фабричные дела Шмитов
шли хорошо. У счастливой четы Павла и Веры один за другим
рождались дети – вслед за первенцем Николкой появились
Катя (1884), Лиза (1887) и Алеша (1889). Фабрика давала
хозяевам стабильно высокие доходы. Правда, работники
трудились там по 12-14 часов в день, но мастера-резчики
и обойщики получали за свою штучную работу неплохие
деньги и не увлекались забастовками.
Налаженная
жизнь Шмитов пошатнулась в 1902 году, когда Павел Александрович
умер от болезни сердца. В своем завещании он велел продать
фабрику, не видя в семье достойного преемника по ее
управлению. Однако тогдашний застой экономики не позволил
найти покупателей предприятия по реальной цене. От разорения
дело Шмитов спас крупный заказ сахарозаводчика-миллионера
Харитоненко на мебель для его особняка на Софийской
набережной, где ныне размещается посольство Великобритании.
Тем временем юный Николай Шмит, желая спасти семейный
бизнес, прервал учебу на естественном факультете Московского
университета и начал реконструкцию фабрики, заняв у
матери 75 тысяч рублей (цена тогдашней дворянской усадьбы
в ближнем Подмосковье) и взяв кредит под ожидаемое после
покойного деда по матери Викулы Морозова наследство,
которое Николаю предстояло получить по достижении 21
года.
СПОНСОРСКИЕ АКТЫ
В расширении производства юному Шмиту
помог его двоюродный дед Савва Тимофеевич Морозов –
фабрикант-миллионер, меценат, крупнейший спонсор тогдашних
подпольщиков-революционеров. Через Морозова Николай
Шмит свел знакомство с московскими большевиками Леонидом
Красиным, Николаем Бауманом, Виргилием Шанцером. Савва
Морозов помогал этим людям, считая большевизм действенным
средством ограничить всевластие царской бюрократии в
интересах российских деловых кругов, не имевших тогда
легальных инструментов воздействия на самодержавную
монархию. 
Однако
с течением времени дружба с подпольщиками привела к
разладу в семейной жизни Морозова и к его тяжелому нервному
расстройству. Родные отправили Савву Тимофеевича на
лечение во французские Канны, где 13 мая 1906 года его
труп с пулей в сердце нашли в гостиничной постели. Историки
до сих пор спорят, было ли это самоубийством либо убийством.
Известно, что в день смерти Морозова в Каннах видели
Леонида Красина, руководившего «боевой технической группой
при ЦК РСДРП», то есть отрядом большевистских боевиков.
Еще один исторический факт – из 100 тысяч рублей, на
которые была застрахована жизнь Морозова, 60 тысяч получил
Красин.
Горячо переживая гибель родственника и покровителя,
Николай Шмит не был осведомлен о ее загадочных подробностях.
Всецело доверившись новым друзьям-революционерам, в
1905 году Шмит передал тому же Красину 20 тысяч рублей
на закупку оружия и еще 15 тысяч – на издание газеты
«Новая жизнь». Эти спонсорские акты происходили в доме
№ 4/7 на углу Моховой и Воздвиженки на квартире пролетарского
писателя Максима Горького и его гражданской жены (и
близкой подруги покойного Саввы Морозова) – актрисы
МХАТа Марии Федоровны Андреевой. А охраняли эту «нехорошую
квартиру» 12 приезжих с Кавказа боевиков из «бригады»
мастера экспроприаций (то есть вооруженных грабежей)
Семена Тер-Петросяна, более известного под кличкой «Камо».
Общение с подобными незаурядными личностями все более
увлекало пылкого экзальтированного юношу Шмита. С подачи
Красина и Баумана Николай летом 1905 года принял на
фабрику слесарями профессиональных революционеров Ивана
Карасева и Михаила Николаева. Разумеется, в цехах они
не появлялись, зато получали немалое жалованье. Когда
ветераны фабрики во главе со старшим мастером Блюменау
выразили недовольство этой «большевистской крышей»,
Шмит по совету старших товарищей созвал общефабричное
собрание, где недовольных объявили «агентами полиции»
и тут же уволили – якобы «коллективным решением коллег».
С тех пор фабричные мастера были вынуждены молча наблюдать
за тем, как их молодые коллеги вместо работы в цехах
учились кидать муляжи бомб прямо на фабричном дворе
и тренировались в стрельбе в подвале котельной. Благо,
ее новое оборудование, закупленное в Англии, в разгар
революционных событий осени 1905 года установить было
как-то недосуг. В те месяцы фабрика Шмита притягивала
к себе всю радикальную молодежь Пресни, богатой как
рабочими, так и хулиганскими традициями.
ДРУЖИНА ШМИТА, ИЛИ ДЕКАБРЬСКОЕ ВОССТАНИЕ
Вскоре
боевая дружина, созданная на фабрике Шмита, приняла
боевое крещение. В сентябре 1905 года, в разгар охватившей
Москву всеобщей забастовки с политическими требованиями
о свержении самодержавия, группа «шмитовцев» решила
стимулировать стачку железнодорожников, устроив ночное
крушение поезда у станции «Кунцево». Дюжина бойцов во
главе с Михаилом Николаевым попыталась остановить товарный
состав, подав сигнал тревоги красным фонарем. Но их
планам захватить паровоз, связать машиниста и пустить
вагоны под откос помешал туман. Не разглядев свет фонаря,
машинист проехал засаду без остановки. С досады дружинники
обстреляли поезд и разошлись восвояси. Правда, своей
цели они все же достигли – напуганные обстрелом железнодорожники
были вынуждены присоединиться к забастовке.
В октябре 1905 года вооруженная закупленными Шмитом
за границей и контрабандно ввезенными в Россию новейшими
по тем временам пистолетами «браунинг» и «маузер» фабричная
дружина стала главной ударной силой московских повстанцев.
Шмитовцы участвовали в первой в Москве перестрелке с
войсками и полицией на Охотном ряду 18 октября, когда
лучше подготовленные «силовики» застрелили трех боевиков.
С тех пор дружинники сменили тактику, начав нападать
на одиночных полицейских постовых, а также изымать товары,
необходимые для революционной борьбы, из московских
оружейных магазинов и винных лавок.
Умеренные
оппозиционеры самодержавию свернули свою активность
после появления 17 октября 1905 года царского манифеста,
учредившего новый независимый институт представительной
и законодательной власти – Государственную Думу. А левые
радикалы, добивавшиеся свержения монархии, собрались
5 декабря 1905 года у Чистых прудов в здании реального
училища Фидлера (ныне дом № 5/16 по улице Макаренко)
и постановили объявить в городе всеобщую политическую
стачку, а затем начать вооруженное восстание.
В тот день «шмитовцы» несли охрану вокруг здания училища,
но уже 7 декабря, в день начала стачки, они рассредоточились
группами по 5-10 человек по всей Москве, чтобы изнурять
в локальных стычках части столичного гарнизона и полиции.
По оценкам современников, «шмитовцы» составляли 20%
от действовавших тогда в Москве 1200-1500 вооруженных
дружинников, но отличались отменным вооружением, высоким
боевым настроем и взаимовыручкой.
После того как усиленный артиллерией полуэскадрон драгун
под началом ротмистра Рахманинова (родной брат композитора)
в ночь с 9 на 10 декабря 1905 года после 3-часового
боя занял здание училища Фидлера, прежде служившее штабом
восставших, их вожаки - большевик Зиновий Литвин-Седой
и эсер Михаил Соколов («Медведь») -попытались закрепиться
в центральных районах города, покрывшихся баррикадами.
Их число росло до 13 декабря 1905 года, когда 60-летний
генерал-губернатор Москвы Ф. В. Дубасов ввел в городе
комендантский час и обратился за помощью в Санкт-Петербург.
В ответ царь направил на усмирение беспорядка 2 тысячи
офицеров и солдат лейб-гвардии Семеновского полка во
главе с полковниками Г. А. Мином и Н. К. Риманом.
К утру 15 декабря, когда семеновцы прибыли в Москву,
действовавшие там казаки и драгуны при поддержке артиллерии
оттеснили повстанцев из их опорных районов на Бронных
улицах и Арбате. Дальнейшие боевые действия с участием
гвардейцев шли на Пресне вокруг фабрики Шмита, превращенной
тогда в арсенал, типографию и лазарет для живых повстанцев
и морг для павших. Среди них был и парторг фабрики Иван
Карасев, убитый еще 12 декабря на одной из баррикад
Арбата. 
Все
эти дни сам Николай Шмит и две его младших сестры составляли
штаб дружины, координируя действия ее боевых групп друг
с другом и с вожаками восстания, обеспечивая работу
самодельного печатного устройства – гектографа. Несмотря
на то, что для конспирации Шмиты пребывали не в семейном
особняке, а в съемной квартире на Новинском бульваре
(на месте нынешнего дома № 14), кто-то из пленных дружинников
либо полицейских агентов сообщил властям об убежище.
Именно там Николая Шмита арестовали ранним утром 17
декабря 1905 года, когда артиллерия Семеновского полка
начала обстрел фабрики. В тот день фабрика и соседний
особняк Шмитов сгорели дотла, хотя часть их имущества
успели растащить по домам не занятые на баррикадах местные
жители-пролетарии.
По версии властей, первый допрос 21-летнего революционера
в последний день боев 19 декабря провел лично полковник
Мин в своем полевом штабе на Даниловском сахарном заводе
(ныне ОАО «Краснопресненский сахарорафинадный завод
имени Мантулина, Мантулинская улица, д. 7). Как следует
из сохранившихся докладных записок Мина в Петербург,
после того как на глазах Шмита семеновцы расстреляли
рабочих-боевиков Мантулина и Волкова, взятых с оружием
в руках, юноша «сломался» и дал детальные показания
об известных ему активных участниках восстания. Записи
этих показаний в советских архивах обнаружить не удалось…
По версии самого Шмита, он под угрозой расстрела был
вынужден признаться в своей помощи революционерам, но
не упомянул никаких конкретных имен и фактов. По его
словам, он молчал следующие 10-12 дней, когда сидел
под арестом в Пресненской полицейской части, занимавшей
нынешний дом № 4 на Кудринской улице. Оттуда Николая
Шмита перевели в Таганскую тюрьму, где он смог ознакомиться
с общими итогами московского Декабрьского восстания.
Со стороны властей в нем погибло 36 полицейских, 14
дворников и 28 воинских чинов. Потери гражданского населения
составили около 980 человек, в том числе 137 женщин
и 86 детей. Из 700 с лишним убитых тогда мужчин около
половины составили дружинники, включая примерно 15 «шмитовцев».
Из вождей восстания не погиб никто – часть из них была
арестована еще 7-8 декабря, другие благополучно скрылись
с Пресни по льду Москвы-реки 17-18 декабря, оставив
подчиненных воевать до последнего.
УБИЙСТВО ИЛИ САМОУБИЙСТВО?
Несмотря
на усилия младших сестер, добивавшихся освобождения
Николая из тюрьмы под залог, тот просидел в Таганке,
а затем в одиночной камере в Пугачевской башне Бутырской
тюрьмы почти 14 месяцев. К тому времени ведшие его дело
судебные следователи Всесвятский и Вольтановский подготовили
для передачи в суд заключение по делу Шмита, изобличенного
в участии в организации вооруженного восстания. Однако
ухудшение здоровья Николая, переболевшего в тюрьме тифом,
заставило курировавшего следствие по его делу товарища
(заместителя) прокурора Московской судебной палаты С.
Е. Виссарионова отложить передачу дела в суд, а затем,
уже в феврале 1907 года, санкционировать освобождение
Николая Шмита из-под стражи до суда под залог. Но всего
за день до выхода на свободу, утром 13 февраля 1907
года Шмита нашли мертвым в его камере-одиночке Бутырской
тюрьмы.
По официальной версии властей, страдавший психическим
расстройством юноша совершил самоубийство, вскрыв себе
вены припрятанным осколком стекла. Технически это было
вполне возможно, да и психологически Николай вполне
мог поступить так, терзаясь чувством вины перед теми
товарищами, которые погибли на баррикадах либо были
арестованы на основании признаний, которые мог сделать
Шмит под угрозой бессудной расправы.
Сами коммунисты с 1907 года упорно утверждали, что Шмита
убили в тюрьме уголовники-«отморозки» при попустительстве
охраны по приказу царских властей, опасавшихся, что
после выхода на свободу Николай поведает миру при помощи
того же Максима Горького о беззаконном поведении следователей,
жестокости царских карателей и т. д. И эта версия также
представляется вполне возможной.
Последняя, третья версия гибели Шмита стала известна
российским историкам уже в 1990-х гг., хотя политэмигранты
из советской России обсуждали ее еще в 1920-х гг. По
этой версии, Шмит, как и его родственник Савва Морозов,
еще в марте 1906 года опрометчиво завещал большевикам
большую часть полученного наследства Викулы Морозова,
оцениваемого в тогдашние 280 тысяч золотых рублей, или
10 млн. долларов на нынешние деньги. После этого решения
гибель Шмита в тюрьме, контролируемой активом из политзэков-большевиков,
была предрешена.
В пользу последней версии свидетельствует судьба наследства
Шмита, распорядителями которого стали его сестры и брат.
К моменту гибели Николая младшая из сестер, 20-летняя
Екатерина, уже была любовницей 28-летнего секретаря
и казначея московской организации большевиков Виктора
Таратуты, которого сам Ленин в узком кругу сподвижников
называл «прожженным негодяем, но незаменимым человеком,
пошедшим за деньги на содержание богатой купчихе». Именно
Таратута, находившийся с 1905 года в полицейском розыске,
устроил весной 1907 года фиктивный брак Екатерины с
«легальным» товарищем по партии Александром Игнатьевым.
Это замужество позволило девушке вступить во все права
наследства на деньги старшего брата.
Примерно в это же время Таратута и главный «техник»
большевиков Красин встретились в Выборге – на «нейтральной
территории» Великого Княжества Финляндского – с законными
опекунами младшего наследника капиталов Шмитов, 18-летнего
Алексея. После того как юристы напомнили о правах юноши
на треть наследства, большевики, приехавшие на «стрелку»
в сопровождении боевиков из «бригады» Камо, намекнули
опешившим ходатаям о возможности безвременной кончины
всех, кто мог встать между самой революционной партией
и завещанными ей деньгами. После этого намека соискатели
наследства заключили в июне 1908 года соглашение, по
которому Алексею Шмиту досталось всего 17 тысяч рублей,
а обе его сестры, следуя предсмертной воле брата Николая,
отказались от причитавшихся им долей на общую сумму
в 130 тысяч рублей в пользу РСДРП.
Но в этот момент к делу о наследстве подключился еще
один молодой большевик – спешно женившийся на старшей
из сестер, 22-летней Екатерине Шмит московский адвокат
Николай Адриканис. Получив право распоряжаться доставшимся
жене наследством, Адриканис отказался делиться им с
большевиками. И этого упрямца пришлось переубеждать
Красину и Таратуте, которые пригрозили отступнику и
его супруге смертью. В итоге Таратута был вынужден передать
большевикам половину наследства – и тут же спешно отбыл
с супругой в эмиграцию во Францию. Вернувшись в Россию
после прихода большевиков к власти, Андриканис не сделал
при них карьеры, в отличие от возглавившего Внешторгбанк
СССР Виктора Таратуты и ставшего первым советским послом
в Великобритании Леонида Красина.
Что касается несчастного Николая Шмита, то бывшие рабочие
его фабрики (за вычетом 15-ти погибших и 3-х попавших
на каторгу боевиков) с почетом похоронили бывшего хозяина
и партнера на Преображенском кладбище Москвы. На месте
сгоревшей дотла фабрики Шмита на Пресне до начала 1920-х
гг. был пустырь, затем там установили памятный знак
(камень с надписью) и открыли районный детский парк
(Дружинниковская ул., дом 9). В 1948 году парку присвоили
имя Павлика Морозова, установив там памятник «пионеру-герою
№ 1». В начале 1990-х гг. памятник сняли, а парк переименовали
в «Пресненский». А вот в Шмитовском проезде, получившем
это имя в 1930 году, с 1971 года и по сей день стоит
памятный знак с барельефным портретом Николая Шмита.
Юноши, который верил в светлое будущее и заплатил за
свою веру самой дорогой на свете ценой.
Максим ТОКАРЕВ
(1906-10-31 )Российская империя Российская империя → СССР СССР
Николай Рейнгольдович Шмидт (31 октября , Киев - 26 августа , Ташкент) - советский радиолюбитель , радиоинженер, работник органов связи.
В кино
В советско-итальянском фильме «Красная палатка» () роль Николая Шмидта сыграл Николай Иванов . На момент выхода фильма Николай Шмидт ещё не был реабилитирован.
Напишите отзыв о статье "Шмидт, Николай Рейнгольдович"
Литература
- Наталья Григорьева. . Полярный круг: [Сборник . Сост. А. В. Шумилов]; Ред.: В. И. Бардин и др. (1986). Проверено 1 марта 2012. .
Ссылки
- Георгий Члиянц. . QRZ.RU (26.03.2004). Проверено 4 июля 2010. .
- . Администрация Вохомского Муниципального Района. Проверено 4 июля 2010. .
- Георгий Члиянц. . Главная → История развития электросвязи → Радиолюбительство . Виртуальный компьютерный музей (24.08.2010). Проверено 7 октября 2011.
| Это заготовка статьи о биографии персоны из СССР . Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Шмидт, Николай Рейнгольдович
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
| Николай Рейнгольдович Шмидт | |
| 267x400px | |
| Николай Шмидт в начале 1920-х годов | |
|---|---|
| Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Род деятельности: | |
| Гражданство: |
Российская империя 22x20px Российская империя → СССР 22x20px СССР |
| Подданство: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Страна: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата смерти: | |
| Отец: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Мать: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруг: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруга: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дети: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Награды и премии: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Автограф: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Сайт: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Разное: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
Николай Рейнгольдович Шмидт (31 октября , Киев - 26 августа , Ташкент) - советский радиолюбитель , радиоинженер, работник органов связи.
В кино
В советско-итальянском фильме «Красная палатка» () роль Николая Шмидта сыграл Николай Иванов . На момент выхода фильма Николай Шмидт ещё не был реабилитирован.
Напишите отзыв о статье "Шмидт, Николай Рейнгольдович"
Литература
- Наталья Григорьева. . Полярный круг: [Сборник . Сост. А. В. Шумилов]; Ред.: В. И. Бардин и др. (1986). Проверено 1 марта 2012. .
Ссылки
- Георгий Члиянц. . QRZ.RU (26.03.2004). Проверено 4 июля 2010. .
- . Администрация Вохомского Муниципального Района. Проверено 4 июля 2010. .
- Георгий Члиянц. . Главная → История развития электросвязи → Радиолюбительство . Виртуальный компьютерный музей (24.08.2010). Проверено 7 октября 2011.
| СССР | Это заготовка статьи о биографии персоны из СССР . Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Шмидт, Николай Рейнгольдович
У тебя не так уж много времени, Изидора. И я думаю, ты захочешь узнать совершенно другое, что близко тебе по сердцу, и что, возможно, поможет тебе найти в себе побольше сил, чтобы выстоять. Ну, а этот, слишком тесно «тёмными» силами запутанный клубок двух чужих друг другу жизней (Радомира и Джошуа), в любом случае, так скоро не расплести. Как я уже сказал, у тебя просто не хватит на это времени, мой друг. Ты уж прости...Я лишь кивнула ему в ответ, стараясь не показать, как сильно меня занимала вся эта настоящая правдивая История! И как же хотелось мне узнать, пусть даже умирая, всё невероятное количество лжи, обрушенной церковью на наши доверчивые земные головы... Но я оставляла Северу решать, что именно ему хотелось мне поведать. Это была его свободная воля – говорить или не говорить мне то или иное. Я и так была ему несказанно благодарна за его драгоценное время, и за его искреннее желание скрасить наши печальные оставшиеся дни.
Мы снова оказались в тёмном ночном саду, «подслушивая» последние часы Радомира и Магдалины...
– Где же находится этот Великий Храм, Радомир? – удивлённо спросила Магдалина.
– В дивной далёкой стране... На самой «вершине» мира... (имеется в виду Северный Полюс, бывшая страна Гиперборея – Даария), – тихо, будто уйдя в бесконечно далёкое прошлое, прошептал Радомир. – Там стоит святая гора рукотворная, которую не в силах разрушить ни природа, ни время, ни люди. Ибо гора эта – вечна... Это и есть Храм Вечного Знания. Храм наших старых Богов, Мария...
Когда-то, давным-давно, сверкал на вершине святой горы их Ключ – этот зелёный кристалл, дававший Земле защиту, открывавший души, и учивший достойных. Только вот ушли наши Боги. И с тех пор Земля погрузилась во мрак, который пока что не в силах разрушить сам человек. Слишком много в нём пока ещё зависти и злобы. Да и лени тоже...
– Люди должны прозреть, Мария. – Немного помолчав, произнёс Радомир. – И именно ТЫ поможешь им! – И будто не заметив её протестующего жеста, спокойно продолжил. – ТЫ научишь их ЗНАНИЮ и ПОНИМАНИЮ. И дашь им настоящую ВЕРУ. Ты станешь их Путеводной Звездой, что бы со мной ни случилось. Обещай мне!.. Мне некому больше доверить то, что должен был выполнить я сам. Обещай мне, светлая моя.
Радомир бережно взял её лицо в ладони, внимательно всматриваясь в лучистые голубые глаза и... неожиданно улыбнулся... Сколько бесконечной любви светилось в этих дивных, знакомых глазах!.. И сколько же было в них глубочайшей боли... Он знал, как ей было страшно и одиноко. Знал, как сильно она хотела его спасти! И несмотря на всё это, Радомир не мог удержаться от улыбки – даже в такое страшное для неё время, Магдалина каким-то образом оставалась всё такой же удивительно светлой и ещё более красивой!.. Будто чистый родник с животворной прозрачной водой...
Встряхнувшись, он как можно спокойнее продолжил.
– Смотри, я покажу тебе, как открывается этот древний Ключ...
На раскрытой ладони Радомира полыхнуло изумрудное пламя... Каждая малейшая руна начала раскрываться в целый пласт незнакомых пространств, расширяясь и открываясь миллионами образов, плавно протекавших друг через друга. Дивное прозрачное «строение» росло и кружилось, открывая всё новые и новые этажи Знаний, никогда не виданных сегодняшним человеком. Оно было ошеломляющим и бескрайним!.. И Магдалина, будучи не в силах отвести от всего этого волшебства глаз, погружалась с головой в глубину неизведанного, каждой фиброй своей души испытывая жгучую, испепеляющую жажду!.. Она вбирала в себя мудрость веков, чувствуя, как мощной волной, заполняя каждую её клеточку, течёт по ней незнакомая Древняя Магия! Знание Предков затопляло, оно было по-настоящему необъятным – с жизни малейшей букашки оно переносилось в жизнь вселенных, перетекало миллионами лет в жизни чужих планет, и снова, мощной лавиной возвращалось на Землю...
Покорители Арктики.
1928 год. Конец мая.
Весь мир с волнением следил за событиями в Арктике. Внезапно замолкла рация экспедиции Умберто Нобиле, в которой было 16 человек, возвращавшихся на базу в Шпицбергене после сенсационного полёта на Северный полюс на дирижабле «Италия». Сомнений не оставалось - произошла катастрофа, но остались ли живы аэронавты, и где их можно найти? Этого никто не знал. А раненый при катастрофе итальянский радист Джузеппе Бьяджи, согнувшись в крохотной палатке, раскинутой на дрейфующем льду, напрасно отстукивал сигналы «SOS». Никто его не слышал.
Первым сигнал бедствия принял 3 июня радиолюбитель Николай Шмидт из посёлка , его имя и название нашего села, которое и на картах-то не значилось, замелькало в заголовках газет всех стран. На поиски аэронавтов направились экспедиции: 22 самолета, 16 судов, больше тысячи пятисот человек из шести стран. А обнаружить и спасти затерянных среди льдов Ледовитого океана людей удалось в июле только нашим соотечественникам - экипажу летчика Б. Г. Чухновского и команде ледокола «Красин».
События в Арктике, 85 лет назад потрясшие мир, не забыты и сегодня. Сотни статей, десятки книг. Совместный советско-итальянский фильм «Красная палатка» прошёл по всем киноэкранам мира. Кто же такой Николай Рейнгольдович Шмидт, давший известность нашему селу на весь мир?
Пламенная страсть.
Родился он в Киеве в 1906 году. Отец был военным инженером и педагогом, а мать - выпускницей института благородных девиц. В семье четыре сына. Николай с детства был увлечен техникой и «телеграфом без проводов», так в то время называли радио. В 1920 году, когда семья жила во Владивостоке, он самостоятельно собрал свой первый искровой передатчик. После смерти отца, уже в Нижнем Новгороде, собрал первый свой ламповый приёмник. Город этот был тогда центром радиотехнической мысли, здесь, в радиолаборатории, вырос бы Николай в радиоинженера, а может, и ученого. Но иначе распорядилась судьба.
Оставшись без хозяина и кормильца, семья бедствовала, и мать приняла решение о переезде в сельскую местность, к племяннику на лесной кордон у села Заветлужье, относившегося в 1924 г. к Нижегородской губернии. Николай стал заведовать избой-читальней - «избачом», продолжая свое радиолюбительское дело. Увлеченно конструировал радиоприемники, делясь знанием и опытом с местной молодежью. Многие заветлужские парни увлеклись этим. И это в селе, где ещё и электричества-то не было!
Если раньше вести доходили сюда с большим опозданием, то собранные Шмидтом и его учениками маленькие аппараты помогали чувствовать ритм жизни страны, пульс времени. Здесь, в Заветлужье, он встретился и подружился с Михаилом Смирновым, с которым десятилетие жил и работал вместе. Николай буквально заворожил своего нового приятеля радиотехническими опытами, а потом перебрался с ним в село Вознесенье Вохму. Семья Шмидтов в это же время переехала под город Ветлугу. В Вохме Смирнов продолжал учиться в школе, а Шмидт начал работать киномехаником. В семье Смирновых Николая воспринимали как сына.
Двадцатилетний скромный юноша, поселившийся в Вохме, вскоре стал известным и почитаемым на селе человеком. Работая в профсоюзном клубе, поражал неискушённых зрителей демонстрацией «живых картинок». Знавшие его вспоминали, что он всегда был окружен ребятней, своими «последователями» из школьников старших классов. Николай учил их собирать детекторные приемники и осваивать азбуку Морзе. «Организовалось что-то вроде радиолюбительского кружка, - вспоминал А. П. Борисов. - Если мы делали только простые приемники, то у Шмидта было много разных конструкций. В его комнате два стола были заставлены разными приборами, а аккумуляторы стояли на полу. Антенна приемника была растянута между двух жердей: одной, укрепленной на столбе у колодца возле дома, и второй - на ёлке, которая росла неподалеку, за небольшим логом».
Первый.
Николай Шмидт, часто слушавший эфир, интересовался короткими волнами, мечтал сделать передатчик, о его приёмнике напечатал журнал «Огонёк» в 1928 году, где он и рассказывал: «За период с: 1924 года мной было собрано множество различных приёмников, в основном с двухсеточными лампами низких анодных напряжений. На последнем одноламповом приемнике мною и был принят сигнал «SOS» с «Италии». Интенсивные атмосферные шумы и замирания препятствовали приёму. Уловил только: «... Нобиле... SOS... терре... тено...SOS... SOS...». Как потом выяснилось, переданные слова на итальянском языке - «около острова Фойн» смешались и были поняты, как «Земля Франца Иосифа». Он тут же и позвал своего друга из Заветлужья и утром следую¬щего дня решил дать телеграмму в «Общество друзей радио» с таким содержанием: «Москва. ОДР. Италия. Мукомлю. Нобиле. Шмидт. 3. 6. 28». Тем более, что сигналы эти они принимали и вторично. Телеграмму у них принять отказались, считая текст несерьезным. Только после распоряжения начальника почты Селезнева она была отправлена.
На следующий день в здании почты в посёлке Вохма (располагалась она тогда в здании, где позднее был ЭТУС, а затем интернат и столярная мастерская средней школы) царило необычайное оживление. ОСОАВИАХИМ, общество друзей радио, наркомат иностранных дел, редакции газет, запрашивали подробности о принятом Шмидтом сообщении и о самом радиолюбителе.
Наблюдения в эфире попросили Шмидта продолжить. Срочно выслали посылку с радиодеталями. Сами сведения были немедленно переданы комитету помощи «Италии», а оттуда через Совнарком отправили в итальянское посольство. Наш земляк Л. А. Кудреватых в очерке «Кто первый услыхал сигналы «Италии» приводит такой эпизод: «В доказательство Шмидт показал мне кучу полученных им телеграмм. Вот, например, одна из них: «Необходимо получение схемы устройства вашего аппарата. Сообщите... Телеграфируйте».
В том же году Шмидт и Смирнов были приглашены на работу операторами на радиостанцию «Малый Коминтерн» в Великом Устюге. Потом их вызвали в Москву, где они присутствовали на торжественном заседании, посвящённом возвращению советской спасательной экспедиции на ледоколе «Красин». От общества друзей радио их наградили грамотами, а Николая еще именными золотыми часами.
Печальный эпилог.
В Москве друзья прожили несколько месяцев, работая в радиолаборатории. Им предложили поехать на работу в Ташкент налаживать первые линии коротковолновой связи. Н. Р. Шмидт стал работать в управлении связи Узбекистана радиоинженером, перед войной был начальником радиоотдела. Построил более 30 передатчиков в узбекских городах. Тогда же судьбы друзей и разошлись. М. С. Смирнов впоследствии стал крупным специалистом в области связи.
Н. Р. Шмидт в начале войны был репрессирован по обвинению в шпионаже. Возможно, в этом сыграла роль и его немецкая фамилия. В 1942 году он был расстрелян.
Реабилитировали этого замечательного человека через десятилетия.
В музее посёлка Вохма есть справка, в которой говорится: «...12 июля 1984 года Верховный суд Узбекской ССР прекратил уголовное дело, по материалам которого в 1942 году был осужден Шмидт Николай Рейнгольдович. Шмидт Н. Р. реабилитирован за отсутствием в его действиях состава преступления».
До 1987 года на улице Маяковского стоял под номером 16 старенький небольшой домик, где когда-то он жил. Были попытки сохранить его как памятник истории, установить мемориальную доску, организовать там филиал музея. Но... домик был снесен по решению райисполкома, как не подлежащий восстановлению. Так мы отнеслись к памяти о знаменитом земляке.
Есть доля случайности в том, что сигналы из ледовой стоянки Нобиле услышал именно Шмидт в посёлке Вохма. Но и только. Николай Шмидт был талантлив, а не просто удачливый радиолюбитель, случайный счастливчик. Обладая более чем скромными средствами и возможностями, отличался бескорыстной страстью к радиоделу и экспериментам, был начитанным, с хорошим семейным воспитанием. Короткой, но достойной была его жизнь.
Hиколай Шмидт - пионер ARES
Его имя известно очень немногим, его нет в Большой Советской Энциклопедии, и, вообще, на долгое время оно кануло в небытие... .
Атобиографические данные: Шмидт Hиколай Рейнгольдович , немец. Отец - участник русско-японской и Первой мировой войн (на последней лишился руки), служил в инженерных войсках. До войны работал в Киеве и Владивостоке, механиком-конструктором на заводе Брянского акционерного общества, а после революции - учителем математики и черчения Киевской железнодорожной гимназии. Умер в 1923 г в Киеве. Мать в годы революции давала частные уроки музыки и языков (английского, немецкого и французского), а после её окончания работала в средней школе городка Берёзовая Заводь. Hиколай учился в начальной школе, затем в реальном училище и в 1924 г окончил Киевскую школу 2-й ступени. К тому времени его семья жила в сильной нужде (жили уже без отца и имел трёх младших братьев) и он вынужден был искать работу. В том же году устроился чернорабочим на Горьковский полиграфический комбинат и одновременно поступил на курсы по подготовке монтёров печатных машин. Работая в типографии, получил заболевание лёгких и уехал в дер.Заветлужье (Hижегородская губ.), где стал работать библиотекарем местной Избы-читальни. В 1925 г переезжает в дер.Вознесенье-Вохма (Северо-Двинская губ., далее по тексту - дер.Вохма, около 40 км от дер.Заветлужье), где начинает работать киномехаником. Мать Hиколая с двумя его братьями остались жить в Заветлужье. Становится членом местной молодёжной коммуны.
Работая киномехаником, Hиколай всё своё свободное время посвящал любимому увлечению - занятию радиотехникой. В основном он конструировал приёмники.
Вечером 3 июня 1928 г (между 21 и 22 часами) Николай Шмидт на самодельный одноламповый приёмник-сверхрегенератор (неуклюжий на вид, скорее похожий на хаотично разбросанные по столу детали и куски проводов) среди шума и треска услышал и записал в свой журнал обрывки фраз радиограммы на эсперанто: "ITALI... NOBILI... FRAN... SOS SOS SOS... TERRI TENO EHH". Николай начал догадываться, что это сигнал бедствия (т.н. телеграфный сигнал бедствия - SOS) итальянской научной экспедиции к Северному полюсу под руководством генерала Умберто Нобиле на дирижабле "Италия" ("Italia"), которая стартовала из базового лагеря на Шпицбергене и 25 мая потерпела катастрофу на обратном пути около данного архипелага. Из газет, которые приходили в Вохму с большим опозданием, он уже знал про неё, но о катастрофе дирижабля даже не подозревал. Думая, что о случившемся уже известно всему миру, он на всякий случай поспешил на почту, чтобы срочно вызвать своего друга-ровесника Михаила Смирнова, который в то время учился в Вохме, но уехал к родителям на несколько дней в Заветлужье, и дал ему телеграмму. Благо, местный телеграфист жил в комнатке по соседству с аппаратной.
[Примечание: Телеграфный сигнал бедствия SOS был ввёден в международную практику профессиональной радиосвязи в 1908 г (вместо ранее применяемого для данных целей сигнала бедствия CQD) и неофициально расшифровывается как "Save Our Souls" ("спасите наши души"), а официально - он очень удобен и прост при его передаче кодом Морзе (три "точки" - три "тире" - три "точки"). В соответствии с Международной радиотелеграфной конвенцией 1906 г для связи с судами отводились волны длиной 300 и 600 м. В 1927 г на международной Радиотелеграфной конференции в Вашингтоне было введено круглосуточное дежурство на радиостанциях. Кроме того, каждый час в течении шести минут (от пятнадцатой до восемнадцатой и от сорок пятой до сорок восьмой) на частоте 500 кГц (т.н. "частоте бедствия") все судовые радиостанции обязаны были прослушивать эфир для приёма возможных сигналов SOS.]
"Получив её, - вспоминал в 1983 г, живя в Комсомольске-на-Амуре и уже будучи пенсионером, Михаил Сильвестрович Смирнов, - я бросился в Вохму. 35 километров почти пробежал. Hа следующий день мы с Hиколаем снова принимали сигналы экспедиции. Они прослушивались хорошо и регулярно. Мы оба на слух [телеграфную азбуку - прим. авт.] принимали плохо. Биаджи, передавая радиограммы, видимо, не рассчитывал на таких специалистов как мы. Hо "SOS" и то, что сигналы принадлежат "Италии", мы поняли, прослушав их неоднократно. Тогда решили дать телеграмму в Москву в Общество друзей радио".
[Примечание: Как позже выяснилось, что передаваемая фраза "около острова Фойн" (Foyn - небольшой прибрежный остров на северо-востоке Шпицбергена), но принятая с обрывками, была ошибочно понята ребятами как "Земля Франца-Иосифа" (Franz Josef Land).]
SOS, через неделю после катастрофы, передавал из ледового лагеря Hобиле радист экспедиции Джузеппе Биаджи (Giuseppe Biagi) (при помощи аварийной КВ-радиостанции, которая чудом уцелела после того, как дирижабль рухнул на лёд). Знаменательно то, что Биаджи захватил эту радиостанцию с собой (на борт дирижабля) на всякий случай, что было вопреки приказанию его командира - капитана Адалберто Мариано (Adalberto Mariano). Эффективность передач радиостанции Джузеппе (позывной экспедиции - IGJ) была малой из-за низкого расположения антенны и профессиональные радиостанции, обслуживающие ход экспедиции, их не принимали. Данное обстоятельство навело официальные организации на мысль, что дальнейшие поиски в связи с катастрофой являются бессмысленными, и ими было прекращено прослушивание эфира.
А вот, что вспоминал в том же 1983 г его ровесник и житель Вохмы - Григорий Григорьевич Меркушев: "Прибегает ко мне Hиколай, страшно взволнованный и говорит, что поймал сигналы о помощи экспедиции Hобиле, а телеграфист отказывается у него принять телеграмму, считая её текст несерьёзным. Мы бросились к моему старшему брату. Всё объяснили ему, и он пошёл с нами к начальнику почты Селезнёву. По его распоряжению, телеграфист принял телеграмму".
Её текст был довольно неясным и гласил: "МОСКВА. ОДР. МУКОМЛЮ. ИТАЛИЯ. HОБИЛЕ. ШМИДТ. 3.VI.28". [Примечание: Яков Васильевич Мукомль в то время был генеральным секретарем Общества друзей радио СССР - ОДР СССР и отв. редактором его журнала - "Радио Всем". Позже, погиб во время ВОВ.] Hа следующий день на почте Вохмы царило небывалое оживление. Hаркомат иностранных дел, ОДР СССР, Осоавиахим СССР и редакции многих газет запрашивали подробности как о принятых Hиколаем сигналах бедствия, так и о нём самом. Просили его продолжить прослушивание эфира. Через несколько дней Hиколай и Михаил вновь принимали едва различимые обрывки радиограмм Биаджи.
Сведения о экспедиции Hобиле немедленно (через Комитет помощи "Италии", который был создан при Осоавиахиме СССР и его возглавлял зампред Общества И.Уншлихт) были переданы в Совнарком СССР, а оттуда - итальянским правительственным ведомствам. В Риме помощник секретаря министерства ВМФ г-н Сириани (Siriani) получил их уже 4 июня... .
И сразу же, как гром среди ясного неба, в зарубежной прессе разлетелась весть о том, что "... молодой радиолюбитель, живущий где-то под Архангельском [именно так (!?), в СМИ, почему-то был напечатан QTH H.Шмидта, - прим. авт.], сумел на самодельный приёмник принять сигналы бедствия экспедиции У.Hобиле".
Благодаря принятым молодыми вохмовцами радиограммам, Совнарком предпринял срочные меры для спасения терпевших бедствие. Спасательную экспедицию возглавил Р.Л.Самойлович. Линейный ледокол арктического флота "Красин" [нач. радиостанции - ленинградец Иван Экштейн (позже - EU3AG); радисты: ленинградцы Анатолий Кершаков (позже: EU3BO, U1BO) и Юрий Добровольский] к моменту начала поисков, закончив трудный полярный рейс, возвращался в Ленинград. Когда остались последние мили до дома, в радиорубку корабля поступила срочная радиограмма: "Команду не распускать, немедленно загружаться углем, продуктами, взять самолёт [с экипажем Б.Г.Чухновского - прим. авт.] и в максимально короткий срок идти на помощь потерпевшим катастрофу аэронавтам с итальянского дирижабля генерала Умберто Hобиле". А путь был не близкий: конечная точка - 82-я параллель, что представляло большой риск даже для ледокола.
В спасении участвовали 18 судов и 21 самолёт сопровождения из шести стран (СССР, Италии, Франции, Швеции, Hорвегии и Финляндии). Место падения "Италии" разыскал экипаж самолёта Б.Г.Чухновского (вторым пилотом был А.Д.Алексеев).
Через некоторое время Hиколай и Михаил получили телеграмму из губернского центра - Великого Устюга, выехали туда и месяца три работали операторами вещательной радиостанции "Малый Коминтерн".
Затем пришла телеграмма из Москвы и они, уволившись, выехали в столицу.
Прибыв в Москву, ребята сразу же направились в ОДР СССР. Я.В.Мукомль внимательно посмотрел на их внешний вид и распорядился о выдаче им денег для приобретения в Мосторге необходимой соответствующей одежды и обуви. После того, как были сделаны необходимые покупки, он им вручил два билета в Большой театр на торжественное заседание, посвящённое возвращению спасательной экспедиции. Hа данном собрании (в присутствии знаменитых полярников, учёных, моряков, лётчиков и общественных деятелей) ОДР наградило их грамотами, а Николай получил ещё и именные золотые часы. ЦС Осоавиахима наградил ребят (наряду со всеми, кто имел непосредственное отношение к спасательной экспедиции) специально выпущенным серебряным значком (ромб размером 40 х 25 мм, покрытый белой и красной эмалями, в верхней части которого был изображен двухтрубный корабль и летящий над ним самолёт, а в нижней его части помещалась надпись: "Спасательная арктическая экспедиция. 1928. Осоавиахим СССР").
В Москве Hиколай и Михаил прожили несколько месяцев; работали в ЦЛС Hаркомата связи СССР, которой руководил П.В.Шмаков (будущий крупнейший советский специалист в области телевидения). Затем их пригласили на собеседование к известному радиоспециалисту И.Е.Горону, который предложил юношам выехать на работу Узбекистан. Прибыв в Ташкент, Hиколай и Михаил начали работать в научно-испытательной станции (HИС) Hаркомата связи УзССР.
В 1933 г М.Смирнов уехал в Тбилиси, где поступил учиться в Институт связи. Последний раз он видел H.Шмидта в том же году, приехав в Ташкент на каникулы.
Затем, Hиколай работал в строительном учреждении и радиоотделе Узбекского управления связи - изготавливал и монтировал 150-и ваттные КВ-передатчики в Андижане, Термезе, Коканде, Пскенте, Ургенче, Hукусе, Фергане и др. городах республики.
По неофициальным сведениям, его немецкая фамилия сыграла в дальнейшей судьбе печальную роль - Hиколай Шмидт в 1941 г. был арестован органами HКВД в Ташкенте, а в 1942 - его не стало... .
Основанием для возбуждения уголовного дела явилось то, что Шмидт, будучи радиоспециалистом, незаконно хранил у себя дома радиоприёмник и передатчик в разобранном виде, большое количество деталей к ним, и кроме того - секретные схемы и чертежи радиостанций УзССР, телефонной сети и местоположений радиостанций пограничных районов.
Что касается обвинения в шпионаже, то уголовное расследование по данному факту было прекращено за недоказанностью.
Постановлением Особого совещания (т.н. "тройки") при HКВД СССР от 1 августа 1942 г за антисоветскую агитацию в условиях военного времени был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. Приговор был приведён в исполнение 26 августа того же года.
Ему было 36 лет. Вся жизнь была впереди. Он мог бы сделать ещё многое не только в области радиотехники.
12 марта 1984 г расследование по уголовному делу (N 18501) в отношении H.Р.Шмидта было возобновлено по вновь открывшимся обстоятельствам, в связи с поступившим обращением редакции ж-ла "РАДИО" к Генеральному прокурору СССР, с просьбой о пересмотре данного дела и его реабилитации. В обращении отмечалось:
"Имя Шмидта вошло в историю нашей страны. Волею судеб, именно ему удалось первым в 1928 году принять сигналы "SOS" потерпевшей аварию во льдах Ледовитого океана экспедиции Hобиле. Сообщение Шмидта явилось толчком к развертыванию спасательной экспедиции, вылившейся затем в триумф молодой Советской республики, способствовавший благоприятному повороту во взаимоотношениях нашей страны со многими другими странами... Однако, Шмидт был не совсем обычным человеком в том смысле, когда в народе говорят "не от мира сего", лишённым обывательской осторожности, в чём-то наивным, фанатично увлечённым радиотехникой и опытами с радиоволнами. Именно эти качества и привели его к проступку, за который он и заплатил жизнью".
Из определения судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда УзССР, рассмотревшей на заседании 12 августа 1984 г протест Заместителя прокурора УзССР:
"Постановление Особого совещания при HКВД СССР от 1 августа 1942 года в отношении Шмидта Hиколай Рейнгольдовича, обвиняемого в преступлении, предусмотренного статьей 66 частью 2 УК УзССР, отменить и дело о нём производством прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления. Протест Заместителя прокурора Узбекской ССР удовлетворить". Таким образом, он был полностью реабилитирован.
К 70-летию спасательной операции экспедиции У.Hобиле, радиолюбителями г.Шарьи в 1998 г были организованы две экспедиции в пгт Вохма: UE3NWO (RA3NN, RA3NU, RA3NZ, UA1AFM, UA3NAM, UA3NBZ, UA3NFG, UA3NGJ и UA3NGK) и UE3NNN (RA3NN).
Был учреждён и соответствующий диплом - "Николай Шмидт".
Смотреть предварительно "Логикология - о судьбе человека".
Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ. \Если на Вашем экране будет смещение цифр и букв, приведите в соответствие масштаб изображения\.
25 38 48 53 72 86 96 107 122 134 135 145 162 168 178 192 196 211 223 252 257 272 275 285 309
Ш М И Д Т Н И К О Л А Й Р Е Й Н Г О Л Ь Д О В И Ч
309 284 271 261 256 237 223 213 202 187 175 174 164 147 141 131 117 113 98 86 57 52 37 34 24
14 24 35 50 62 63 73 90 96 106 120 124 139 151 180 185 200 203 213 237 262 275 285 290 309
Н И К О Л А Й Р Е Й Н Г О Л Ь Д О В И Ч Ш М И Д Т
309 295 285 274 259 247 246 236 219 213 203 189 185 170 158 129 124 109 106 96 72 47 34 24 19
ШМИДТ НИКОЛАЙ РЕЙНГОЛЬДОВИЧ = 309 = 63-ГИБЕЛЬ + 246-ВЫСТРЕЛ В ГОЛОВУ В УПОР.
309 = 175-ВЫСТРЕЛ В ГОЛОВУ + 134-\ 71-В УПОР + 63-ГИБЕЛЬ \.
309 = 237-\ 63-ГИБЕЛЬ + 174-ВЫСТРЕЛ В УПОР \ + 72-В ГОЛОВУ.
309 = 106-ВЫСТРЕЛ В... + 203-\ 140-ГОЛОВУ В УПОР + 63-ГИБЕЛЬ \.
309 = 106-ПОВРЕЖДЕНИЕ + 203-ПУЛЕЙ ГОЛОВНОГО МОЗГА.
309 = 170-ПОВРЕЖДЕНИЕ ПУЛЕЙ + 139-ГОЛОВНОГО МОЗГА.
309 = 203-ПОВРЕЖДЕНИЕ ГОЛОВНОГО + 106-МОЗГА ПУЛЕЙ.
309 = 73-ПОГИБАЕТ + 236-ЗАСТРЕЛЕН В ГОЛОВУ НАПОВАЛ.
309 = 73-НИКОЛАЙ + 236-РЕЙНГОЛЬДОВИЧ ШМИДТ.
309 = 175-\ 73-ПОГИБАЕТ + 102-ЗАСТРЕЛЕН \ + 134-В ГОЛОВУ НАПОВАЛ.
309 = 178-\ 73-ПОГИБАЕТ + 102-ЗАСТРЕЛЕН + В... \ + 131-ГОЛОВУ НАПОВАЛ.
309 = 247-\ 73-ПОГИБАЕТ + 102-ЗАСТРЕЛЕН +72-В ГОЛОВУ \ + 62-НАПОВАЛ.
309 = 237-\ 73-ПОГИБАЕТ + 102-ЗАСТРЕЛЕН + 62-НАПОВАЛ \ + 72-В ГОЛОВУ.
309 = 237-НИКОЛАЙ РЕЙНГОЛЬДОВИЧ + 72-ШМИДТ.
241 = ЗАСТРЕЛЕННЫЙ В ЗАТЫЛО\ к \.
252 = ЗАСТРЕЛЕННЫЙ В ЗАТЫЛОК
____________________________________
86 = ...АТЫЛОК
223 = 120-КОНЕЦ ЖИЗНИ + 103-ВЫСТРЕЛ
__________________________________________
98 = В ЗАТЫЛОК
Код числа полных ЛЕТ ЖИЗНИ: 123-ТРИДЦАТЬ + 96-ПЯТЬ = 219.
219 = ПОВРЕЖДЕНИЕ ГОЛОВЫ ПУ\ лей \.
309 = 219-ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ + 90-ПОВРЕЖДЕН\ ие головы... \.
Смотрим столбец в нижней таблице:
96 = ГИБНУЩИЙ
_______________________
219 = ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ
219 - 96 = 123 = КАТАСТРОФА.